Те, кто ближе к власти, поминают непокорный нрав казаков и их участие во всяких смутах. А оппозиционеры, напротив, говорят: казаки давно продались нынешнему режиму и только и делают, что принимают в собственные ряды чиновников, депутатов и маститых бизнесменов. Своя правда есть у всех. «Резонанс» постарался разобраться, что такое саратовское казачество сейчас, какие у него истоки и в каком направлении это движение, обретающее все большую массовость, будет развиваться. 

На саратовской земле казаки — гости старые. Точнее и не гости вовсе, а коренные обитатели. Примечательно, что до революции 1917 года в губернии были расквартированы части Астраханского и Донского казачьих войск. Так, в Саратове стоял 1‑й Астраханский полк (кстати, единственное подразделение действующего состава в войске — остальные были резервными и собирались только в военное время), в Балашовском районе (который по большей части входил в Область Великого войска Донского и административно не подчинялся губернии) — соответственно донские части. А к дореволюционной Саратовской губернии относились Камышин, где располагался штаб второго отдела Астраханского казачьего войска, и Царицын (ныне Волгоград). 

Саратовщина традиционно была частью именно казачьих земель, и попытка восстановить здесь такие традиции, практически уничтоженные при советской власти, исторически оправданы. Герой войны 1812 года и уроженец нашей губернии граф Василий Орлов‑Денисов — потомственный донской казак. И это лишь самый известный пример. 

Сейчас в области действуют организации, входящие в Волжское и Астраханское казачьи войска, есть также отдельные станицы донцов и уральцев. К несчастью, между казаками мир сохраняется далеко не всегда. 

Так, у атамана Саратовского отдела Волжского казачьего войска Андрея Фетисова — довольно сильная организация, завязанная на охранном бизнесе. Он занимается и военно-патриотической работой, в некоторых местных школах по его инициативе созданы казачьи кадетские классы. Однако многих казаков, особенно потомственных, не устраивает его организация. Ведь Волжское войско существовало лишь до конца XVIII века. Его императрица распустила после восстания Емельяна Пугачева, поскольку многие из этого соединения оказались в армии самозванца. И лишь около 15 лет назад в Самаре войско воссоздали на волне «казачьей моды». Именно поэтому отдельные казаки считают его нелегитимным. Однако руководителя Саратовского отдела такая критика смущает несильно. 

—Я думаю, основная цель казачества сегодня — это военно-патриотическое воспитание молодежи. К сожалению, на сегодняшний день многие надежды и чаяния казаков упираются в отсутствие четко регламентированного законодательства. Например, ввиду отсутствия местной нормативной базы невозможно соблюдать нормы, установленные федеральным законом, — сетует Фетисов. 

Его деятельность казаки критикуют не только по историческим причинам. Многим не нравится тесная спайка, в который он работает с официальными властями. Людей не устраивает, что в ряды казачества принимают чиновников и кадровые решения порой проводятся не по канонам и традициям, но в угоду политической целесообразности (так, например, было в связи с конфликтом в Петровской станице и ее выходом из Саратовского отдела Волжского войска). Тем не менее Фетисов, спокойно относясь к критике, продолжает призывать казаков меньше заниматься политикой, а больше — полезными делами: 

—Что у реестровых, что у нереестровых казаков (а на территории области помимо нас живут представители Астраханского и Донского войск) есть возможности заниматься чем-то полезным для своего отечества. Вот, например, у Александра Ревина много лет существует клуб исторического фехтования, через который прошло огромное количество подростков. То есть большое и полезное дело человек делает. Единственно, на мой взгляд, казакам надо меньше заниматься политикой, а больше — служением. Это касается всех, поскольку сегодня карта казачества разыгрывается очень активно различными партиями и силами. А ведь казачество — это, в первую очередь, братство, у нас должно быть взаимоуважение и вера в Бога. 

Однако оппонентов Фетисова такая риторика не убеждает. 

—Если отдельные организации казачества стали практически институтом государства, то у нас — народ. И мы друг друга никогда не поймем — взаимные обвинения будут продолжаться всегда. По крайней мере, до тех пор, пока государство не оставит казаков в покое, — говорит атаман Саратовской станицы (она входит в состав Саратовского отдела Астраханского казачьего войска), один из лидеров националистов области Илья Майоров. 

Конфликт между двумя атаманами был предопределен, поскольку сам станичник — выходец из организации Фетисова, разошедшийся с ним во взглядах. Вокруг Майорова сформировался костяк из молодежи, атаман ведет довольно активную политическую жизнь, участвует не только в традиционных правых акциях, таких как «Русские марши», но и занимается другой оппозиционной деятельностью. Например, он один из учредителей Саратовского объединения избирателей, бывает на митингах протеста. Его организация менее ориентирована на бизнес (хотя, конечно, определенную поддержку в предпринимательской среде имеет) и больше — именно на политику, вовлечение казачества в социальные процессы. 

—Наша цель, если говорить в общем, — в светлом будущем наших детей, хорошо жить, воспитывать их. И я считаю, что казачество, создавая условия для входящих в него людей, может в этом помочь, — заявляет Майоров. 

Ну а один из патриархов возрождения казачества в нашем городе, без сомнения, атаман Саратовского отдела Астраханского казачьего войска Александр Ревин. На это он потратил более двух десятков лет жизни. 

—Основная цель казачества и на сегодняшний день, и на вчерашний, и на завтрашний — возрождение его как народа. Казачество неким конгломератом считают только те, кто очень далек от него. Те, которые, как некоторые, верстают в свои отделы иногородних мужиков со страшной силой. Ведь казаки — это на самом деле отдельный народ. И поэтому потомственные казаки очень не любят, когда их называют конгломератом и прочими ругательными словами, — считает Ревин. 

По сути, именно он возглавляет сейчас блок казаков — противников Фетисова и соответственно власти, которую тот для них олицетворяет. 

Если в Саратове за годы революции, Гражданской войны и последовавших потом гонений корни казачества выпололи изрядно, то многие другие регионы, несмотря на усилия государства, остались традиционно казачьими. Именно поэтому российским властям рано или поздно придется решать, что делать с таким сложным институтом, который к тому же сами казаки считают братством и даже народом. Например, высказывались идеи создать из этих людей некое подобие национальной гвардии США. Однако и по такому поводу мнения казаков разошлись. 

—Из казачества никогда не сумеют создать никакую национальную гвардию. Сначала надо воссоздать его как народ. Русские цари создавали из казачества военные структуры как из уже готового народа, проживающего на тех или иных территориях. Но за годы советской власти все это разрушено, — говорит Ревин. 

Единственное, в чем саратовские казаки едины, — отношение к традиционной форме, право носить которую они упорно отстаивают со времени распада СССР. 

—Ряжеными казаков называют те люди, которые не понимают сущности казачества, и в этом есть и наша вина. Мы недостаточно информируем людей о том, чем мы сегодня занимаемся. Может быть, это происходит от незнания и непонимания, что такое казачество, — считает Фетисов. 

—Есть традиционная казачья справа, четко указано, кто, как, что и каких цветов должен носить, — поддерживает Майоров. 

Вопросом казачества сейчас начинают заниматься на самом верху. Но пока непонятно, как же в итоге будет выглядеть это «переформатированное» движение. Однако точно ясно, что время перемен назрело. Причем как в глобальном плане, так и на местном уровне, поскольку казачество становится все более мощной силой, которую игнорировать просто невозможно. И сила это самоорганизующаяся. Да и осознание себя не как некоего конгломерата, объединения, а как народа также накладывает отпечаток. Что же получится после реформы казачества — пресловутая «национальная гвардия», организация казачьих ДНД или нечто иное, покажет будущее. И уже недалекое.